Мой рассказ о вторых родах вызвал теплый прием, спасибо всем за добрые слова в комментариях. Вдохновившись, я решила устроить вечер воспоминаний и написать о первых родах. Коротко писать я не умею, поэтому дальше будет много-много букв

Итак, первая беременность наступила для меня совершенно неожиданно. Не то чтобы я в нежном возрасте 22 лет не знала, откуда берутся дети, я к тому времени уже даже целый месяц была замужем. Подозрения, что со мной что-то не так, настигли меня на море, куда мы поехали после свадьбы. Там во мне проснулся зверь. Сурок. Он (зверь) сутками бессовестно дрых на пляже, завернувшись во все имеющиеся полотенца, а проснувшись, жрал все, что не приколочено. По приезде я вышла на новую работу, где с утра до вечера грезила о соленых огурцах и морской капусте. Но тем не менее две полоски на тесте повергли меня в совершеннейший ступор. И все заверте... Всю беременность я бодро проскакала на шпильках, вышла на новую работу, параллельно делала ремонт. Один раз меня благополучно упекли на сохранение, где я наконец-то выспалась.

Собственно день Х. Для молодой и неопытной меня роды казались чем-то далеким и нереальным, поэтому дело в свои руки взяла мама. Она за меня очень переживала. Дело в том, что мы обе обладаем фигурой шнурка - высокие и худые с соответственно суженным тазом. В свое время мама страшно мучилась в родах 18 часов из-за того, что упитанный ребенок (то есть я) застрял на фиг в родовых путях, а кесарево почему-то делать было нельзя. Мама нашла врача, который уболтал и ее, и меня вызвать роды в 39 недель, чтобы не допустить крупного ребенка и повторения маминой ситуации. Сейчас-то я понимаю, что врачу просто хотелось срубить бабла заработать. Читая истории о вызванных досрочно родах понимаю, что я еще легко отделалась. Юную меня еще привлекла возможность самой выбрать красивую дату рождения для своего ребенка. Впрочем, оба моих ребенка наплевали на планы относительно их даты рождения.

Красивая дата 30.05 показалась мне подходящей для рождения первенца. Срок был ровно 39 недель. Велено было приезжать в роддом к 19 00. Я радостно обзвонила всех подружек, а в оставшееся время ожидания вслух читала отрывки из книги "Беременность неделя за неделей" о прохождении родов. Например: "В момент родов боль будет меняться от мучительно острой до невыносимо сильной". Мама мелко крестилась, а муж, судя по его отсутствующему виду, представлял, что он на Мальдивах. Один. Холостой.

К нужному часу меня привезли в теперь уже несуществующий роддом на улице Ленина, переодели в байковый халат неприлично большого размера, вручили рыдающей маме сверток с моими трусами и повели наверх, где началось самое интересное. До сих пор с теплотой вспоминаю акушерку Елену Анатольевну, которая была мне родной матерью в течение всех родов, успокаивала во время прокола пузыря и развлекала беседами. После амниотомии - клизма, душ, предродовая, где я на тот момент оказалась одна. За окном шумел дождь (оба моих ребенка родились ночью в грозу), живот потягивало, как при месячных, и я выпросила у акушерки журнальчик "9 месяцев". Где-то час я увлеченно читала под КТГ. Тем временем на телефон сыпались смски. Если бы во времена Великой Отечественной войны была сотовая связь, такие смски могли слать узникам гестапо, томящимся в ожидании пыток: " Ничего не бойся", "Мы с тобой", "Скоро все закончится", "Пусть все легко пройдет" и т.д. Я бодро отписывалась, что все ОК, пока не пришел врач. "Так ты тут еще журнальчики читаешь?" - с нехорошей улыбкой спросил он, вызвав у меня нехорошие предчувствия. Они вскоре оправдались. Надев меня на руку (кукольный театр какой-то, чесслово), он остался недоволен раскрытием и скомандовал нести окситоцин. И уже через полчаса я почувствовала непреодолимое желание свесить голову вниз и повыть в подкроватную темноту.

Через какое-то время мой заунывный вой, видимо, начал напрягать акушерок, мирно пивших чай, и мне сделали обещанную эпидуралку. Девочки, какой анестезиолог был красавчик! До сих пор помню. Анестезия подействовала быстро, и я снова получила способность осознавать окружающую действительность. Оказалось, что соседняя кровать тоже стала обитаемой. Там активно дрыгались ноги, отпихивая врачей, и оттуда несся отборный мат (позже мы с этой интеллигентнейшей на самом деле девочкой лежали вместе в послеродовой. Она каждый раз на обходе извинялась перед врачами, которые принимали у нее роды). Я тем временем, вцепившись в акушерку, не отпускала ее от себя и выпытывала, скоро ли роды. Она предположила, что часа в 2 ночи, не раньше (время было начало 12), а пока мне собирались предложить еще и промедол, чтобы поспала и заткнулась уже наконец.

Сразу скажу, прелесть отдыха под наркотой я познала только во вторые роды, а тогда, на середине оживленного диалога о наркотических и ненаркотических способах обезболивания (причем вещала в основном я, акушерка только кивала, следуя правилу не спорить с неадекватами) я почувствовала, что мне очень хочется в туалет. Но я дама ученая, знала, что это начались потуги, о чем радостно оповестила акушерку. Она сначала не поверила, потом таки заглянула под простыню и увидела врезающуюся головку. Меня под белы рученьки повели в родзал. Причем "под белы рученьки" - не фигуральное выражение, ноженьки-то от эпидуральной анестезии отнялись напрочь. До кучи я еще решила на полпути потерять сознание (давление упало, распространенная побочка от эпидурала). С грехом пополам меня водрузили на кресло, откуда-то набежала толпа народу и началось: "Тужься, дыши, давай-давай-давай олеее-оле-оле-оле. Больно, кстати, не было вообще (слава анестезии!), было только физически очень тяжело. Все шло хорошо, пока я не решила поорать (вон же сколько зрителей собралось). Из-за этого пропустила потугу и ребенок застрял на полпути из пикантного места. Поднялся переполох, и меня таки порезали. Причем основательно (на вторых родах через 9 лет я треснула аккурат по этому шву). После эпизиотомии сын выскользнул из меня и возмущенно замяукал. Как положено, мне предложили убедиться, что это мальчик, развернув к лесу задом , а потом положили мне на живот. Велели придерживать спинку рукой. Он был ярко-фиолетовый, мокрый,горячий и очень-очень нежный. Отчетливо помню, как поразилась, какой он крохотный: его спинка полностью поместилась на ладони (без пальцев). У меня на груди он затих и тихонько сопел.

Ощущения от этого момента просто непередаваемые. С рождением первого ребенка мир переворачивается, все, что раньше казалось важным, отходит на второй план, и главное место в твоей жизни отныне прочно занято. Меня накрыла мощная волна счастья, гордости за себя (Кто молодец? Я молодец!) и благодарности врачам, которые помогли мне сотворить это чудо. (Во вторых родах, которые не обезболивали, первая мысль - "Слава Богу, больше не надо тужиться", вторая - "Какой большой и горластый мой младший сын". Это не значит, что я меньше люблю второго ребенка, просто, видимо, ничто не сравнится по силе с первым опытом материнства).

Когда пуповина отпульсировала, ее перерезали и унесли ребенка взвешивать. Весы стояли сбоку, и мне было видно, как малыш крутил головой и задирал ножки. Младенец оказался крохотным (и кто пророчил крупный плод?), он весил 3 кг 60 г, и был ростом 51 см. Первая в жизни оценка - 8-9 по Апгар. Потом его запеленали, приложили к груди и унесли тугой белоснежный сверток под лампу. Сын лежал спокойно и периодически чихал. Мне принесли телефон, и я поговорила с родными, которых уже успел обрадовать доктор.

То ли из-за поспешности врачей, вызвавших роды, то ли из-за того, что в родах была сдавлена головка, весь первый год мы лечились у невролога, небольшие последствия - в виде отвратительного почерка, например, остались до сих пор. Сейчас это умный, общительный и веселый девятилетний мальчишка, который иногда просит меня: "Мам, а расскажи, как я родился"...