- Ой, что он там снимает? – заинтересовался Незнаюшка, да так, что взял да и свалился с облака, и юркнул прямо к мамке в живот.

- Ха-ха, @#$%&а никогда не видел! – рассмеялся Зальчонок – Мало этого, так он еще и не знает, как его будут называть сразу после рождения, и не догадывается, что о нем пока даже и не мечтали.

- Не зря же он – Незнаюшка, первый день на нашем облаке. – пролепетала голубоглазая Манюня.

- А почему ты так странно называешься, Зальчонок? – пропищала Викуся, завязывая в очередной раз непослушный бантик на каштановых кудряшках.

- А мои всё время меня то Зайчонком, то Бельчонком, то еще как-нибудь назовут. И вообще они втайне надеются, что у них девочка будет, только скрывают это друг от друга.

- Ох уж эти родители! – грустно сказал Гномик – Мои, вон, всё время ругаются – срочно родиться мне надо, может, я их помирю…

- Не помиришь! – важно констатировал Федя – Я уже попытался, так они меня в клочья живьём… В общем, сюда я вернулся. Слава Богу, забыл, как это больно было!

- Зачем же вы себе ТАКИХ выбираете?! – возмутилась Манюня.

- Мне их жалко. – простонал Гномик – Вон, мама, так от своих нервов исхудала – больно смотреть даже папаше! А он, вместо того, чтобы взяться за голову, пить начал, а она еще больше нервничает. Замкнутый круг какой-то.

- Так уходи к ним! – наивно посоветовала Викуся.

- Зачем же мне маманю еще больше мучить? Она и так почти ничего не ест от своих переживаний, с ног валится, а еще я тут из неё все соки высосу. Мне еще родиться надо, а она так обессилит за это время, что хорошо если доносит меня, а там только хирурги меня достать и смогут – это в лучшем случае. В общем, жалко мне их.

- Зачем жалеть потенциального алкоголика, у которого из-за его сигарет и пива почти нет никаких шансов на тебя? – сморщившись, Манюня пожала плечами.

- Мне, вот, тоже моих жалко! – сказал Федя – Они молодые были, наделали кучу ошибок, теперь лечатся. М-м-м, даже не знаю, когда они вылечатся…

- А мне иногда кажется, что мои никогда не образумятся! – покачал головой Гномик.

- Образумятся! Мои же образумились. – сказал Зальчонок, и уверенно спрыгнул на Землю.

На облаке воцарилась тишина: каждый малыш задумался о чём-то таинственном и только ему известном. Манюня первая нарушила тишину:

- Я помню, как мои родители весело игрались на соседнем облаке – тогда-то я их и заприметила, в первый же день, как сюда попала, и стала за ними наблюдать. Они подружились еще на облаке, и даже вместе спрыгнули с него. Они даже в одной очереди к врачу всегда были, а потом рождались в одно время в одной палате, потом ходили вместе в детсад, потом в школу. Теперь им уже по 16 лет, и они так любят друг друга, что когда я смотрю на них, мне хочется плакать от счастья. Они так хотят быть всегда вместе! Но мои бабушки-дедушки против этого. Это же несправедливо, правда?

- Правда! – хором пропели малыши, умилённые её рассказом.

- Я просто обязана им помочь! – выкрикнула Манюня, и бросилась вслед за Зальчонком.

- А мои вчера венчались – сладко-сладко вздохнула Викуся – было так красиво! Даже Бог улыбался – мне Ангел рассказывал. Мама плакала, и они с папой что-то очень сильно просили – я не слышала.

Только она успела договорить, как подул довольно сильный ветер, и смахнул её с облака как перышко. Гномик едва успел зацепиться за скользкую тучку, и только когда ветер утих, он заметил, что Федя тоже сорвался вниз.

- Все будет хорошо! Я узнава-а-а-а-л-а-а – эхо донесло слова падающей Викуси, в утешение Гномику, который остался в одиночестве. Он прилёг на край облака и стал наблюдать за своей мамой: она стояла в Храме и молилась. Она была так красива, её сердце билось так громко, а молитва так была горяча, что её тепло доходило до самого высокого купола Храма, над которым висело Гномиково облако. Купол отражал солнечный свет, который вместе с жаром храмовых молитв быстро растопил тучку, и Гномик полетел вниз. Он на мгновенье остановился рассмотреть красивое, хоть и уставшее мамино лицо: « Да будет воля Твоя, Господи!» , шептали её губы.

- Да будет воля Твоя! – прошептал Гномик и утонул в своей любимой маме